Читать интересную книгу Легенда о Святом Истукане и другие истории - Леонид Шлангман

«Дожили! Сейчас они меняют полностью устои гражданского общества, а завтра… Что будет завтра? Куда катится Рим?» – думал Валентин, нагнувшись за третьим кубком, стоящим на полу.

В процессе наполнения кубка вином лекаря внезапно прошиб озноб. Он снова и снова воспроизводил в памяти услышанную от легионера фразу и одна её малая часть, отчаянно врезавшаяся в разум бедного Валентина, не давала ему покоя. «Святой отец… – думал он. – Святой отец… Он назвал меня святым отцом… Почему? Неужели я так похож на этих христианских священников? Неужели я настолько стар и неповоротлив, чтобы меня таковым считали?» – кубок был наполнен, и лекарь повернулся к гостям.

– Святой отец! За нас, граждан Рима! – Квинт вскинул кубок высоко над головой и приложил его к губам, делая звучные большие глотки разгоняющего кровь напитка.

– За нас! – крикнул Валентин и сделал пару глотков.

Спутница легионера к вину не притронулась.

«Хвала богам! Она не пьёт!» – радостно подумал Валентин.

– Святой отец… – начал говорить Квинт.

– Я прошу простить меня, принцип, но я не понимаю, почему ты называешь меня святым отцом… Я – лекарь, я пользуюсь травяными растворами, дабы подавлять волю различных хворей, что ныне в избытке витают по улицам нашей Империи… – Валентин вздрогнул, увидев устремлённый в него сверлящий взгляд легионера, но продолжил. – Если вам нужен священник, то, боюсь, вы не найдёте ни одного из этих христианских служителей, во всей округе. Здесь им никогда не были рады…

– Значит ты, мой седовласый друг, впустивший на порог совершенно не знакомых людей, и вставший перед ними на колени, в молебном жесте сомкнув свои персты, и угостивший их добротным многолетней выдержки вином, утверждаешь, что являешься обычным лекарем? Что ж, я всё понимаю… Причём гораздо больше, чем кто-либо другой на моём месте… Ведь, если бы Император не издал свой указ о запрете ритуала скрепления воинов узами брака с любимыми ими женщинами, то не пришёл бы я к тебе с дочерью почтенного Юлия Красса, любовью всей моей жизни, Ливией, и не просил бы нас обвенчать…

Валентину внезапно стало дурно. Он опёрся руками о стол, склонился над ним и увидел своё отражение в кубке с вином.

«Я действительно бел…» – подумал он и, не осмелившись поднять глаза на говорящего, слушал его, внимая каждому слову.

– Мы не раскроем твою тайну, святой отец, слово принципа Десятого Легиона! Обвенчай нас по всем правилам вашего христианского обычая, и я никогда не забуду твоего славного имени, назвав сына своего в твою честь! – Квинт поднял кубок и осушил его за раз, после чего сделал очень задумчивое выражение лица. – Хм… А как твоё имя, святой отец?

– А? – переспросил лекарь, прекрасно слыша вопрос. – Валентин…

«Надо что-то делать, – думал он, перебирая в голове все возможные варианты. – Можно настаивать на своей непричастности к христианскому культу, но вряд ли это поможет, этот юнец мнит себя всезнающим богом, что за вздор? Если я встал на колени и просил о пощаде, это ещё ничего не значит и не объясняет! И когда я успел поседеть?! Безумная, безумная, безумная ночь! Если я увижу сегодня лучи восходящего солнца, то я впервые после своего рождения буду чувствовать себя по-настоящему живым!»

Пока Валентин предавался спешным размышлениям о своей незавидной судьбе, Квинт о чём-то шептался со спутницей.

«Ладно… А что, если я проведу церемонию заключения брака, после чего выпровожу их из дома и заживу своей спокойной обыденной жизнью? Учитывая то, что они не могут отличить священника от лекаря, а лекаря от священника, то они разбираются в христианстве не больше меня, значит я, не зная всей процедуры совершения обряда, смогу просто признать их мужем и женой и отпустить на добром слове восвояси… Да, так и надо сделать!» – Валентин посмотрел на гостей и произнёс вслух:

– Я согласен…. Согласен вас обвенчать… Вы должны встать в круг…

– В круг, святой отец? Но нас же двое…

– Да, ты прав, мой друг…

Валентин задумался: «И с чего я сказал такую глупость?»

– В круг вставать не надо. Повернитесь друг к другу лицами…

Квинт повернулся лицом к Ливии, а Ливия, в свою очередь, лицом к Квинту.

– Объявляю вас мужем и женой! – крикнул Валентин, и расплылся в довольной улыбке.

Возлюбленные одновременно уставились в лицо счастливого лекаря.

Улыбка Валентина медленно, но верно, стала улетучиваться.

– И всё? – спросил внезапно оробевшим голосом принцип.

– В-общем, да, – сказал Валентин и начал прикидывать в уме возможный план бегства.

– А как же крест? – впервые подала голос Ливия.

– Какой крест? – спросил Валентин и тут же осёкся, – Ах, да! Крест… Ну, крест… Указом Императора все кресты изъяты! Поэтому без креста…

– Любимый, я хочу с крестом, – умоляюще воззрилась Ливия на Квинта.

– Святой отец, я прошу тебя, как гражданин гражданина, сделай всё как надо, с крестом и всем остальным, что там ещё нужно!

– Больше ничего не нужно! – резко отрезал Валентин и двинулся к двери в погреб: «Испепели их молния, этих влюблённых!»

– Кольца! Кольца ещё нужны! – вслед удаляющемуся Валентину успела крикнуть Ливия.

– Женщина! – буркнул Валентин, скрываясь в дверном проёме.

Погреб Валентина был полон всякого хлама: здесь можно было с лёгкостью обнаружить всё что угодно, кроме того, что действительно ищешь и в чём непомерно нуждаешься. Не первый раз Валентин проклинал свою небрежность, но ничего с этим не мог поделать, ибо всегда, начиная наводить порядок, он непременно отвлекался на какое-то более интересное занятие и с радостью бросал весьма утомительное дело. Однажды Валентину пришлось искать листья алоэ среди сосудов с муравьиным ядом, на это лёгкое по всем меркам поисковых работ занятие у него ушёл целый день. Оказалось, что листьев там попросту не было, весь запас давно иссох и рассыпался, после чего старательно был втоптан в пол самим же Валентином в один из его заходов в погреб.

Но на этот раз Валентину предстояла куда более сложная задача. Безусловно, искать крест в доме лекаря, специализирующегося на целебных свойствах кореньев и прочей животно-растительной нечисти – абсурд в чистом виде, и Валентин это прекрасно понимал, однако ничего иного ему не оставалось, как незамедлительно приступить к этим самым поискам.

«Нет… Всё это определённо очень плохо кончится… Ведь всё это уже было… Да… Всё это было… Незваные гости уже приносили людям несчастье… Три старца, завидев на небе новую звезду пришли к женщине и её новорождённому, дабы воздать тому хвалу…. И что было потом? Потом младенец вырос и его распяли!» – Валентин блуждал в полумраке, старательно обходя им же самим расставленные препятствия на случай разбоя или иного вида преступной деятельности, кои совершались в округе очень часто, но пока каким-то чудом миновали его стороной.

«Да, конечно, его имя теперь бессмертно и приравнено к имени божества… Но ведь он мёртв… Я не желаю вечной славы! Мне всего этого не нужно! Боги, услышьте меня! Какая звезда завела этих двух ко мне?» – Валентин споткнулся о валявшийся на полу кочан капусты и налетел на деревянный табурет, с треском расщепив его на пять частей.

– Ну, спасибо, – вслух сказал Валентин, медленно подымаясь с пола и вытаскивая щепку из окровавленной ладони. – Вот поэтому я и ненавижу богов! От них ждёшь совета, мысленно молишься им, а в ответ они посылают тебе одни лишь страданья! Последние слова Валентин сопроводил гневным жестом в виде указующего перста, вскинутого гордо вверх, туда, где был потолок.

Лекарь взглянул на то, что было когда-то табуретом, и его посетила гениальная мысль: «Две ножки образуют крест!»

– Хвала богам! – лицо Валентина буквально сияло от радости, а руки уже искали гвозди, которые должны были лежать справа от входа в одной из корзин с плодами бананового дерева.

Естественно гвоздей в корзине не нашлось, впрочем, как и инструмента, требуемого для их забивания, поэтому радостное безумие сменилось глубокой задумчивостью.

«Боги просто смеются надо мной! Они издеваются!»

– Тебе помочь, святой отец? Я слышал шум… – раздался голос принципа за дверью.

– Нет, нет… Почтенный Квинт… Не утруждай себя… Я скоро… – ответил Валентин, и некоторое время прислушивался, пока удаляющиеся шаги принципа вовсе не стихли.

Валентин настолько испугался самой только мысли о том, что легионер придёт ему на помощь, что поспешил скорее сделать крест, чего бы это ему не стоило.

Взяв две ножки бывшего табурета, он скрестил их на полу и наступил на перекрестие ногой, после чего развязал пояс на своей тунике, нагнулся и туго, насколько ему позволяла его сила, зафиксировал их в текущем состоянии.

«Ну, вот и славно,» – подумал Валентин, любуясь собственноручно сделанным крестом.